«На руках висели лоскуты кожи» 60 лет назад 106 детей погибли в страшном пожаре в школе. Почему КГБ скрыл трагедию?: Общество: Россия: Lenta.ru

Фото: из книги Полины Ивановой «Эльбарусово. День трагедии»00:01 05 ноября 2021

60 лет назад, 5 ноября 1961 года, в чувашской деревне Эльбарусово произошел, возможно, самый страшный пожар за всю советскую и российскую историю. За десять минут дотла сгорела средняя школа, в которой как раз проходил праздничный концерт. В огне погибли 110 человек — 106 детей, в том числе 20 дошколят, и четыре педагога. Следствие признало главным виновником учителя физики, который случайно поджег бензин и сбежал из школы. Детей хоронили под присмотром КГБ, а трагедию скрывали, ничего не сделав для того, чтобы она не повторилась. «Лента.ру» побывала в Эльбарусово, чтобы встретиться с выжившими и узнать печальную историю деревни, в которую почти весь XX век беда приходила как по расписанию — ровно раз в 20 лет.

***

Утром 5 ноября эльбарусовские школьники ждали большой праздничный концерт по случаю 44-й годовщины Октябрьской революции. Ученики и педагоги долго готовились, на уроках труда дети старательно мастерили цветы из бумаги, затем усердно репетировали песни. На утро запланировали торжественную часть для первых-шестых классов, а вечер оставили для старшеклассников.

Мало кто из детей понимал, что это за праздник, но это было и неважно — все шептались, как будет весело. Взрослые обсуждали перемены, которые начались в Союзе: Хрущев только что провозгласил строительство коммунизма к 1980 году, Герман Титов слетал в космос, из Мавзолея вынесли тело Сталина.

Два кабинета разделяла перегородка на колесиках. Перед торжественными мероприятиями ее убирали, превращая помещение в просторный актовый зал. Там собрались нарядные дети, с братьями и сестрами пришли дошколята. Всего — 230 человек. Места всем не хватило, поэтому парты поставили друг на друга вдоль окон и стен. Все школьное имущество, которое мешало, сгребли туда, где был запасной выход из кабинетов.

В кабинете физики по соседству учитель Михаил Иритков ремонтировал принесенный из сарая бензиновый двигатель. Ему помогали два десятиклассника. Двигатель был нужен для того, чтобы заработал кинопроектор для показа фильма.

1/2

Внезапно горючее разлилось и вспыхнуло. Огонь моментально охватил весь кабинет и начал распространяться по коридору. Недолго думая Иритков выпрыгнул в окно и убежал. Растерявшиеся десятиклассники тоже поспешили покинуть школу. Позже следствие установит, что они просто не знали, как себя вести.

В это время за стеной, в актовом зале, первоклашки исполняли матросский танец. Зрители аплодировали юным артистам, никто не знал, что через секунду произойдет катастрофа.

Вдруг раздался оглушительный крик, и все увидели языки пламени, — рассказал «Ленте.ру» Аркадий Гаврилов, учившийся тогда в шестом классе. — Бензобак вспыхнул, а затем взорвался, как бомба. Дверь кабинета физики вышибло в актовый зал через коридор. Поднялась невообразимая суматоха. Я кое-как вылез из окошка, на руках висели лоскуты кожи. Метался в панике. Огонь стремительно пожирал деревянные бревна. Прошло буквально пять-десять минут, и спасать там было уже некого. Крыша обвалилась — и крики прекратились

В тот день шестиклассник Аркаша явился в школу впервые после двухнедельной болезни. Он был еще очень слаб, но сумел не только спастись сам, но и вытащил младшего брата.

«Во время концерта мы сидели рядом, — Гаврилов помнит детали катастрофы так, будто дело было вчера. — Брат зажал между ног бескозырку, в которой лежали конфеты. Когда осознали опасность, я резко схватил его за руку и потащил к окну. Брат как заорет: «Аркадий, конфеты упали!» Кричу в ответ: «Какие еще конфеты?! Спасаться надо»».

В чудовищном пожаре погибли 106 учеников и четыре педагога. Сразу три семьи потеряли по четверо детей. Родители опознавали своих детей по элементам одежды. Выжившие получили тяжелые ожоги и увечья.

Время спустя специальная комиссия установит очевидное: помещение не соответствовало элементарным требованиям противопожарной безопасности. Обезумевшие от горя родители рвались линчевать учителя Ириткова и директора школы Самуила Ярукина. Косо смотрели и на двух учеников десятого класса, хотя, по мнению Гаврилова, их вины в случившемся не было: «Они не могли ничего сделать».

Раз в 20 лет

История оставила на этой деревеньке неизгладимый отпечаток. Километрах в 20 отсюда переправлялся через Волгу в 1774 году разбитый под Казанью Емельян Пугачев. По реке плыли плоты с виселицами, на них безжизненно болтались крестьяне, поверившие самозванцу, который обещал им землю и волю. За жестокость царских войск расплачивались помещики, чиновники и священники. Их пугачевцы не жалели — в людях высоких сословий бунтовщики видели корень всех бед.

«У Эльбарусово даже есть захоронение царских воинов. За кладбищем, в приовражье, — рассказывает «Ленте.ру» деревенская учительница истории Полина Иванова. — Местные активно участвовали в пугачевском восстании».

По следам Пугачева проехал потом Александр Пушкин. Старожилы не отказывали поэту в подробностях. На шокирующих откровениях в том числе чувашских крестьян выросли «Капитанская дочка» и «История Пугачева». В этих местах проходил тракт, по которому гнали в Сибирь заключенных.

1/4

Не был милостив к эльбарусовцам и XX век. В 1921 году по Чувашии прокатилось массовое восстание. Недовольные продразверсткой крестьяне выступили против большевиков с оружием в руках. Но после прибытия сильных красноармейских отрядов восстание выдохлось и иссякло. Зачинщиков вычислили и расстреляли, чувашские деревни погрузились в траур.
В местной топонимике восстание отразилось переименованием крупного села Большие Кошелеи в Комсомольское — в честь погибших в боях с крестьянами комсомольцев. Именно в этом селе в ноябре 1961-го спасали жизнь десяткам детишек из Эльбарусово.

С фронтов Великой Отечественной с 1941 по 1945 год не вернулись 143 уроженца маленькой деревеньки Эльбарусово.

1921 год, 1941 год, 1961 год: беда приходила в деревню строго по расписанию — раз в 20 лет.

***

Церковно-приходская школа появилась в Эльбарусово в конце XIX века. В 1914-м, в год начала Первой мировой войны, хозяева лесопилки братья Ефимовы построили новое деревянное здание. В следующем десятилетии здесь организовали школу по передовым советским лекалам. Время было тяжелое, но деньги все же нашлись — раскулачили кого надо, объясняют местные.

К 1961 году школа превратилась в серьезный, по деревенским меркам, центр образования. Ежедневно на занятия спешила детвора со всей округи.

Детей в Эльбарусово крестили, что сложно было представить во многих других районах. В соседнем селе Тогаево весь советский период (за исключением военных лет) проработала возведенная еще в XVIII веке церковь Архангела Михаила. «Батюшки были очень старательные. Видимо, поклон били высшим властям, чтобы проводить службы», — объяснили эльбарусовцы. Как бы то ни было, православные традиции в этих местах очень сильны.

«Девочка, я ничего не вижу»

Утром 5 ноября 1961-го девочки заплели в косы банты, мальчики надели нарядные рубашки. Лед уже начинал сковывать лужицы и деревенский пруд, чувствовался бодрящий морозец. На Эльбарусово опустился густой холодный туман.

Младшие дети волновались от предстоящего знакомства с главным зданием школы. «Началка» ведь училась в маленьких домиках на заднем дворе, и учителя запрещали детям уходить далеко от своего класса. Там же находились библиотека и кухня. Заходить в школу поначалу боялись даже пятиклашки. Все для них там казалось новым, неизведанным, большим. И хотя с начала учебного года прошло уже два месяца, многие из них совершенно не знали расположения классов и плохо ориентировались в коридорах.

У Людмилы Гордеевой было шестеро братьев и сестер. Она среди них — самая боевая, участвовала в школьном хоре и даже приготовила стихотворение к празднику.

«Мы выступили, спели несколько песен, плюс я рассказала свое стихотворение. Потом смотрю — мое место заняли. И встала с краю у окна, рядом с нашим музыкальным руководителем. Опять запели песни, и в это время началась суматоха», — вспоминает она.

Понять ничего было нельзя. Кто-то даже сказал, что американцы сбросили атомную бомбу. Дети побежали к двери, Гордеева оказалась в толпе одной из последних. Внезапно все развернулись. Еще никто не говорил слово «пожар». Но когда дверь открылась, все увидели зарево. Тут пятиклассница Люда поняла, что происходит.

«Я сразу побежала к окнам. Они были закрыты, но музыкальный руководитель как дал гармошкой по стеклам! — говорит она. — Стекла вылетели из рам, и я стала карабкаться на подоконник. Он высоко, а я была мала ростом. Кое-как залезла по пояс, ноги повисли.

Чувствовала, что другие дети уже лезут по мне. Не знаю, то ли меня вытолкнули, то ли я сама выпала на землю. Так и спаслась. Была испугана до такой степени, что не знала, куда идти и что делать. Даже не отряхнувшись, все-таки побежала в сторону дома. Лицо и руки горели, с них свисали лоскуты кожи. Глаза плохо видели. Помню, что обернулась назад и увидела пламя

Пенсионер Юрий Макаров 60 лет назад учился во втором классе. У него не было никакого желания идти на концерт, но мать все-таки уговорила. По дороге восьмилетний мальчик зашел в магазин купить конфет — родители выдали денег по случаю праздника. Поэтому он немного опоздал.

Прошло всего несколько минут, как хлопнули двери и в помещение ворвалось пламя, — говорит он. — Все почему-то ринулись к дверям. Наверное, сработал инстинкт: входили же через дверь. Я немножко пробежал, стукнулся о кого-то и упал. С потолка закапала белая краска. Внизу было воздушное пространство, дышать легче. Я переполз через детишек, кое-как добрался до окна, поднялся и закинул руку. Пламенем меня откинуло обратно. Я упал и снова поднялся. Одна женщина вытолкнула меня в окно. Так я очутился на улице

Вместе с другими Юра побежал к воротам, до которых уже добралось пламя. Рядом был частный дом и забор, через который ребята перелезали, когда шли в школу, — это был прямой путь. Он выбрался и побежал домой.

«По дороге я догнал своего двоюродного брата Мишу, и дальше мы бежали вместе. Тут вижу, что кожа сползает. Почувствовал, как горит тело. Около магазина был пруд. Говорю Мише: «Все, я в воду». Тот был постарше. «Нельзя, — говорит, — там грязно». На нашей улице было что-то вроде фельдшерского пункта. А рядом стояла машина. Когда мы пробегали мимо, ее уже окружили ребята. Залезли в машину, и нас повезли в Октябрьское», — говорит Макаров.

Певшая в хоре Людмила Гордеева в это время прибежала к своему дому. У крыльца стояло корыто, в котором мыли обувь. Разбив корку льда, она намочила руки и лицо.

«Затем прибежала учительница по русскому языку. Она была просто неузнаваема. Обратилась ко мне: «Девочка, я ничего не вижу. Помоги мне добраться до квартиры». Она жила на другой улице, через овраг. Мы с ней встретили других селян, спешивших на пожар. Они довели несчастную учительницу. Я же вернулась и застала дом совершенно пустым. Выяснилось, что родители и старшие сестры побежали меня встречать. Хорошо, кто-то сказал им, что видел меня живой», — вспоминает Людмила.

Пожарные расчеты ехали непозволительно долго. Вопрос «почему?» вызывает у местных сдержанную улыбку. Подъездных дорог к Эльбарусово в то время не существовало. Связи — тоже. Добраться в деревню с «большой земли» можно было лишь по грунтовкам, которые к поздней осени изрядно размывало.

Машины приехали, когда все уже было кончено. Собственно, пожарные из райцентра едва ли смогли бы помочь. По словам очевидцев, школа сгорела вместе с людьми за десять минут. Водой заливали уже безжизненное пепелище.

«Часто задаю себе вопрос, как поступила бы я»

Самых тяжелых пострадавших из соседнего Октябрьского самолетом доставляли в Москву.

«Все кричат, орут. Хороших обезболивающих в те времена, наверное, не было. Или были, но всем не хватало, — говорит Юрий Макаров. — Помню, поставили тазы с марганцовкой. Макнешь туда руки — и боль чуть-чуть стихает. Вытащишь — и опять горит. Потом я потерял сознание. В таком состоянии меня застала приехавшая в больницу мать. Затем нас отправили в институт Вишневского. Учительница Варвара Федоровна лежала вместе с нами, подтягивала нас по всем предметам».

Люду Гордееву мама лечила дома: пропускала картошку через терку и делала примочки.

«По ночам я поднималась раз двадцать. Все тело горело, — рассказывает она. — Потом стало чуть легче. А когда немного зарубцевалось, меня водили в медпункт на перевязку. Потом я боялась выходить на улицу. Меня никуда и не выпускали одну, две сестры опекали. До сих пор боюсь выходить на улицу ночью».

Новую кирпичную школу возвели примерно в километре от старой. Важную роль сыграл «космонавт номер три», муж Валентины Терешковой Андриян Николаев. Он сочувствовал семьям земляков, помогал с учебной литературой и ремонтом классов, закупал оборудование. В Чувашии и сейчас говорят, что только благодаря Николаеву родные для него Шоршелы в 20 километрах от Эльбарусово превратились в современный благоустроенный поселок. Андриян Николаев похоронен на территории музейного комплекса, названного в его честь.

В психологическом плане пожар в Эльбарусовской школе повлиял на каждого уцелевшего. Ежегодно 5 ноября они собираются вместе, откуда бы ни пришлось ехать в родную деревню, и поминают погибших. Пьют в этот день крепко. Вроде как даже винят себя в смерти родственников и друзей, чувствуют неловкость: мы выжили, а они — нет.

Тогдашняя шестиклассница Тамара Михайлова призналась «Ленте.ру», что с тех пор очень боялась ходить в школу и никак не могла перебороть этот страх.

«К нам домой приходил преподаватель Владимир Яковлевич, приносил продукты, — рассказывает она. — И все время спрашивал: «Ну когда уже придешь в школу?» А я ничего не могла с собой поделать. Бывало, вызовет он меня и задает самые простые вопросы: «Как будет по-русски улица?» Все по-доброму, по-хорошему. А я боялась… Когда спустя 30 лет, уже взрослая, вернулась из Таджикистана, мне становилось нехорошо, если я проходила мимо этого места. Всегда старалась обходить его. Даже в зрелом возрасте было страшно. А сейчас уже привыкла».

Макаров тоже долго восстанавливался и приходил в себя. Второй класс он пропустил и после выздоровления пошел сразу в третий. Мужчина помнит, что педагоги жалели оставшихся в живых учеников и делали им поблажки. Из его класса уцелели лишь четверо. Теперь остался только он один.

1/5

Кажется, эльбарусовцы до сих пор пропускают через себя события 60-летней давности.

«Десятиклассников выбросило в коридор, — рассуждает учительница Иванова, которая переехала сюда уже после пожара. — Спасением они не занимались. Они спасали себя, убежали. Физик выпрыгнул в окно, хотя его жена сидела в зале. Часто задаю себе вопрос, как поступила бы я. Наверное, сама бы сгорела, но детей попыталась спасти».

Это вы сейчас говорите, — спорит Гаврилов. — Побывали бы там… Ужас какой был! Один душераздирающий крик

«Высокая политическая сознательность»

Над Эльбарусово еще долго стоял запах горелой человеческой плоти. Вопреки православным канонам, хоронили погибших уже вечером следующего дня — власти спешили ликвидировать последствия пожара до праздника. Опасались и массовых беспорядков. Всю ночь с пятого на шестое плотники готовили гробы на судоверфи Мариинского Посада. Похоронную процессию сопровождали милиционеры.

А сотрудники КГБ в штатском не позволяли фотографировать. Тем, кто успел сделать несколько снимков, засвечивали пленку и уводили для разъяснительной беседы.

Между могил бегали родители, смотрели, куда кладут их детей, и вставляли в землю палки, чтобы запомнить место.

Как следует из партийного отчета, члены семей погибших на похоронах «продемонстрировали высокую политическую сознательность, гражданское мужество и организованность». Иными словами, в КПСС с удовлетворением констатировали, что митинга или другого проявления народного гнева властям удалось избежать. В документе подчеркивалось, что выводы из эльбарусовской трагедии должны сделать все жители Советского Союза. Впрочем, все это скорее походило на формальность и плохо коррелировало с намерением партийного руководства избежать огласки.

1/3

«Долгое время могилки находились в запустении, — говорит Полина Иванова. — Неухоженные, заросли бурьяном. Кресты попадали, сгнили. Это меня коробило. Не котята же там лежат! И так их похоронили… не знаю как. Поставили гробы, зарыли. Народ туда не пускали. Похороны могли видеть только подростки, приехавшие к кладбищу на велосипедах с окрестных деревень. Родители не знали, где лежат их дети. А мне хотелось, чтобы у каждого было свое место, памятник, имя».

Сегодня учитель истории уже на заслуженной пенсии. Но чувствуется, что любит своих учеников, о каждом рассказывает с материнской нежностью. Пожар и ее переезд в Эльбарусово разделяют 20 лет, но трагедия произвела на нее неизгладимое впечатление. Она рассказывает: печальная история так глубоко засела в сердце, что выбросить ее она уже не смогла.

Результатом трудов педагога стала книга — один из первых серьезных источников информации о случившемся. В СССР же подробности пожара замалчивались. Эльбарусовцы разговаривали о нем строго между собой, порой шепотом. Первые публичные траурные мероприятия состоялись только в период гласности, на 30-летнюю годовщину — 5 ноября 1991-го.

Еще три года спустя на месте сгоревшей школы появилась мемориальная стела «Стрижи. Память». Недавно мраморные плиты заменили на гранитные. Вокруг когда-то стояли 110 тополей — по числу жертв пожара. За прошедшие годы они изрядно подряхлели, некоторые иссохли и стали падать, поэтому в 2017-м деревья спилили.

Полина Иванова была одним из инициаторов установки нового памятника. По проекту скульптора Владимира Нагорнова его изваял архитектор Владимир Филатов. Первыми свой дневной заработок пожертвовали учителя Эльбарусовской школы. Идея была — сделать поименный памятник каждому погибшему ребенку.

Композиция — статуя скорбящей матери. Изначально ее собирались поставить в Крыму в память о погибших в Великой Отечественной войне. Но власти региона по какой-то причине отказались от скульптуры, и та переехала в Эльбарусово. Критики проекта в Госсовете Чувашии проводили параллели с памятником Петру I в центре Москвы: мол, Зураб Церетели делал Христофора Колумба, но не смог пристроить свое творение в Америке, и мореплаватель превратился в самодержца Петра.

На следующую зиму после эльбарусовской трагедии почти такой же пожар вспыхнул в Цивильске, в 20 километрах от Эльбарусово. Снова — бензин. Его неудачно вылили на поленья, которые отказывались разгораться в помещении мотокружка городского Дома пионеров. К счастью, людей в охваченном огнем здании практически не было. Обошлось без жертв, но Дом пионеров выгорел полностью.

1/5***

Судьбы выживших сложились по-разному. Учителя физики Ириткова и директора школы Ярукина исключили из рядов КПСС и осудили на десять и восемь лет соответственно, а также оштрафовали на 21 тысячу 317 рублей. Через два года директору школы изменили статью и скостили наказание до трех лет. Потерявший в пожаре жену Иритков отмотал срок до конца. По партийной линии наказали и других лиц, косвенно виновных в трагедии.

Людмила Гордеева окончила восьмой класс с почетной грамотой, десятый — без троек и поступила в Казанский фармацевтический техникум, но потом сильно заболел ее отец, ветеран Великой Отечественной войны, комиссованный в 1944 году по ранению, — его после инсульта разбил паралич. Денег на учебу в семье не стало. Позже Гордеева переехала в Новочебоксарск и принимала участие в строительстве местного химкомбината. Затем 39 лет работала лаборантом.

Тамара Михайлова после окончания школы уехала во Фрунзе (ныне Бишкек). Выучилась на медсестру, вышла замуж и перебралась в Таджикистан. Жила в Душанбе, в 1990-е застала гражданскую войну в стране. Вспоминает, что раненых к ней в больницу привозили грузовыми машинами. Операции тогда не делали, и многие умирали. Зарплату во время боевых действий не платили. Сын Михайловой служил в миротворческих войсках, в 201-й мотострелковой дивизии. А на дочь однажды напали боевики, сломали ей нос. «Во время войны бывает беспредел. Поэтому пришлось вернуться», — разводит она руками.

Одни из спасшихся ребят, повзрослев, работали трактористами, другие — на стройке. Многие подались в город. Алексей Волков стал профессором нефтяного факультета, Михаил Петров — главным врачом санэпидстанции, Евгений Игнатьев руководил строительной компанией, Михаил Ульянов работал учителем физики.

Аркадий Гаврилов был председателем совхоза, а сейчас возглавляет сельсовет. Эльбарусовский совхоз считался передовым, у него было много техники, выращивали хмель, картошку, свеклу.

«Потом все рухнуло в одночасье с поразительной скоростью, — печально говорит Юрий Макаров. — Никто ни о чем не позаботился… Перед развалом СССР хотели построить дом культуры, администрацию, парикмахерскую. От этих планов остались только ямы. Кто помоложе — подались в Москву, Казань, Нижний. Некоторые спились, другие находились на иждивении у своих бабушек и дедушек, которые получали какую-никакую, но пенсию».

***

О чудовищном пожаре 1961 года знает любой ученик Эльбарусовской школы. Эта трагедия для деревенских — как своя маленькая отечественная война. К очередной годовщине в школе готовят памятный стенд. С фотографий смотрят уцелевшие дети, превратившиеся в пожилых мужчин и женщин. Есть портреты и тех, кому не суждено было стать взрослым.

На мемориальной табличке у входа в школу высечены имена двух учеников-героев. Александр Овчинников геройски погиб в Афганистане, Николай Кураков — в Чечне. Им не было и двадцати.

Дороги здесь заасфальтировали лишь после образования Эльбарусовского совхоза в 1967 году. Пожарное депо с машиной для вызовов появилось в деревне во второй половине 1970-х. Сейчас оно выглядит пребывающим в запустении. Если раньше депо ведал совхоз, то теперь оно на балансе у администрации. У ворот стоит массивная скульптура, изображающая пожарного, лицо его до боли напоминает президента России.

— Специально задумывали или так получилось? — спрашиваю представителя районной администрации.

— Так получилось, — отвечают мне.

В школе говорят, что толковых ребят теперь не так много. Одна из преподавательниц лишь многозначительно вздыхает: гаджеты сильно отвлекают, из интернета берут много плохого.

«К сожалению, дети сильно меняются в отрицательную сторону. Если раньше ученики проявляли инициативу, буквально горели желанием что-то сделать, то теперь ничего этого практически нет. Азарта не наблюдается. Время другое. После того как в пандемию дети посидели на удаленке, все это еще больше стало чувствоваться. Не видно мотивации, стремления к учебе. После возвращения с удаленки они уже и за партами по-другому сидят, и общаются иначе», — говорит учительница.

Проблемы здесь те же, что и во всей стране. Учитель для детей — больше не непререкаемый авторитет. Сильно ударила по образовательному процессу пандемия. Чувашская деревня — не благополучная Москва: повезло тем, у кого в семье есть ноутбуки. Какие-то девайсы есть у всех, но хорошие — только у некоторых. Поэтому приходится выкручиваться.

План эвакуации из здания знаком каждому ребенку лучше таблицы умножения. Родители, провожая их утром на уроки, тихонько говорят: главное, чтобы вернулись живыми. А знания — тут уж как получится.

1/5

Дмитрий Окунев

Перейти в «Мою Ленту»